46

форме, закамуфлированной каске и… опять с десантным автоматом наперевес. Как они надоели! Все одно и то же, словно по дурному кругу!

— Чего ты машешь, еханый ты бабай! Я все равно проеду! Я к сыну еду! — психанул Саня. — Давай, Володь, поворачивай. Дворами поедем.

— Стоять! — заорал спецназовец, опускаясь на одно колено и совершенно определенно наводя автомат на Белова.

— Ээ, смотри, да он же запросто стрельнет! — глаза Космоса выражали неподдельное изумление и вместе с тем абсолютную уверенность в собственных словах.

— Ладно, ладно, — пробормотал Володя, потихоньку сдавая назад.

Удрученно вступил в обсуждение и Фил:

— Говорил я тебе, Белый, что не надо через центр ехать.

И зря он это сделал — Белый был сейчас, как сухой порох: только спичку поднеси.

— Ты мне будешь указывать, что мне делать! — заорал он уже на Фила, вымещая на нем свои злобу и бессилие.

Из арки тем временем медленно выезжал армейский «уазик», а за ним — огромный «Урал». В таких обычно перевозят солдатиков. Именно эту колонну, видимо, и ждали спецназовцы, чтоб пропустить ее вперед всех.

Грузовик свернул направо и приостановился перед светофором.

— Пацаны, ни хера себе, глянь, глянь! — ахнул Фил.

Глаза его будто бы остекленели. Изпод брезента, которым был накрыт какойто бесформенный груз, свешивалась окровавленная рука человека. В том, что он был мертв, сомнений не было. Как и не было их в том, что весь кузов «Урала» забит человеческими телами, то есть, если быть точным до конца, трупами.

— Сань, чего это, а? — изумленно спросил Космос.

— Это те, кому не повезло этой ночью, — ответил Саша. И добавил, имея в виду не только судьбу этих несчастных, но и многое, многое другое: — Не дай бог…

* * * * *

— Дороги перекрыты, но мы прорвались! — наскоро поцеловав тетку и оставив ей охапку роз, Саша рванулся в палату к Оле. И, страшно вымолвить, к сыну.

Оля сидела на кровати. Она нежно улыбалась мужу, а в руках у нее был аккуратный кулечек. Кулечек сладко посапывал и таращил светлые глазенки. Сын. Ванька! У Саши перехватило дыхание. Легонько коснувшись губами Олиных губ, он осторожно взял сына. Руки моментально стали деревянными. Глядя на маленькое смешное личико, он тихо сказал Оле:

— А я думал, они лысыми родятся…

— Вот так, голову держи… — Оля поправила его руку, чтобы та поддерживала голову младенца. А Саша всматривался в крошечное существо и все не мог поверить. Неужели вот так, вдруг, еще вчера его не было, а сегодня уже настоящий человечек: реснички, белесые бровки.

— Оля, а он на тебя похож, — восторженно прошептал Саша. Он боялся говорить громко, хотя Ванька не спал, а вовсю таращился на папу. — Настоящий человеческий детеныш.

— Я уже не могу без него… — Оля погладила мужа по плечу, глядя на сына. Глаза ее наполнились слезами.

— Я люблю тебя, моя хорошая, не плачь, не плачь, ну…

— Ты где был? Я так тебя ждала… — слезинка скатилась по щеке.

— Зайка, верь мне. Я не могу тебе сказать, где, но я не мог выбраться… Правда… — Руки совсем онемели, ему хотелось обнять Олю. — У, колени дрожат… Страшно, оказывается, детейто иметь… Кать, возьми, а? — Он осторожно передал Ваньку Катерине и наконец обнял жену.

— Что, Иван Александрович, напугал отца? — Катя умело взяла кулечек и вышла из палаты на цыпочках.

* * * * *

В маленьком коридорчике, который отделяло от палаты стекло, стояли и смотрели на сцену встречи супругов Елизавета Павловна и Татьяна Николаевна.

— Учтите сразу: воспитание я возьму в свои руки. Хватит одного бандита в семье. — Елизавета Павловна строго, поджимая губы, посмотрела на Сашину маму.

— Не смейте моего сына оскорблять! — тихо, но твердо вступилась за сына Татьяна Николаевна. И добавила укоризненно: — Что ж вы за человек такой? У вас правнук родился…

Они не входили в палату, через стекло умильно и ревниво разглядывая, как Катя забирает ребенка у Саши.

— Оленька! Тебе не пора кормить? — вздорная старушка все же решила показать, кто здесь главный.

— Она уже кормила, — успокоила ее Катя, закрывая за собой дверь. — Девочки, — примирительно сказала она, — пойдемте пить чай. Пусть они тут полюбезничают, — она оглянулась на шепчущихся супругов…

* * * * *

— Я завтра заеду. Тебе что принести? — Саша поправил уже успокоившейся Оле выбившуюся прядь.

— Напиши мне записку, ладно? — вспомнила Оля о «потерянной» записке. Она твердо знала: мужья должны в роддом писать женам трогательные письма, так было во все времена.

— Напишу, — засмеялся Саша.

— Только не на компьютере, — предупредила Оля.

— Прямо сейчас напишу. — Саша взял лист из стопочки, лежавшей на белой тумбочке, и быстро, но аккуратно, почти печатными буквами вывел на первой страничке: «ОЛЕНЬКА МОЯ». — А остальное потом допишу, — пообещал он, отрывая листок. И махнул рукой. — А это — для тебя!

По его знаку жалюзи на окне палаты как по волшебству раскрылись, и обомлевшая Оля увидела Сашину команду. Космос, Пчела, Фил и Фара, размахивая огромными букетами, дружно грянули:

— С днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван Александрович, с днем рожденья, родной! — К их на удивление стройному хору присоединился и Саша, радостно подмигивая ей уже изза стекла.

Она не могла не рассмеяться. Ну и шум они устроили в роддоме! Вот дуралеи, честное слово!

XXXI

В офисе не только прибрали, но и стол накрыли. Водка, икра, копченое мясо, колбаска, брусника Все как у людей. Человек родился!