16

меня? Емое!.. Ну смотри — фас, профиль, затылок… — он юлой завертелся перед милиционером. — Ну?!..

— Белов, что ли? — неуверенно улыбнулся тот.

— Точно! — восторженно проорал Саша. — Блин!.. Вот встреча, а! Ну поехали, составим протокол, хрен ли!.. — он без приглашения полез в коляску и с необъяснимой радостью крикнул своим опешившим охранникам: — Братва, меня приняли!..

Ничего не понимающие бугаи в полной растерянности следили за удивительной сценкой.

— Ну, поехали, поехали… — повернулся Саша к Никитину.

Лейтенант без особой надежды попытался завести мотоцикл, потом смущенно вздохнул:

— Подтолкнуть бы…

Саша тут же залихватски свистнул своей охране:

— А ну, братва, навались!..

Мигом подбежали охранники, уперлись в грязные бока мотоцикла и легко, словно игрушечный, покатили его по дороге.

Этап на Север, срока огромные,

Кого ни спросишь — у всех Указ!..

Это в полный голос затянул песню Белов. Глядя на него, милиционер подхватил:

    Взгляни, взгляни в лицо мое суровое,

    Взгляни, быть может, в последний раз!..

    Никитин подтягивал все уверенней:

    А ты стоять будешь у подоконника,

    Платком батистовым слезу утрешь,

    Не плачь, не плачь, подруга моя верная…

    «Ты друга жизни еще найдешь!..»

— радостно вопили они хором.

— У вас ларек здесь есть? — крикнул Саша сквозь немилосердный треск заведшегосятаки мотоцикла.

— А?..

— Ларек, говорю, есть?!

— Есть, как не быть!.. — закивал лейтенант.

— Тогда вперед! — махнул рукою Белов.

XIV

В тесной милицейской сторожке они расположились прямо за рабочим столом Никитина. Все бумаги участкового перекочевали в тумбочку, а на столешнице разместился чуть ли не весь ассортимент поселковой палатки.

— Ну, давай, за встречу! — поднял стакан Белов, расположившийся в кресле хозяина кабинета.

Они чокнулись и выпили. Лейтенант потянулся к жестяной банке, пытаясь вилкой выудить оттуда маслину.

— Да что ты мучаешься! — добродушно хмыкнул Белов. — Пальцами бери!

Никитин послушно отложил вилку, достал пальцами маслину и отправил ее в рот.

— Слушай, а что это ты до сих пор в лейтенантах ходишь? — спросил его Саша. — Начальство не ценит?

— Да меня же после того случая, — ну, с вами, — вообще из органов поперли… — чуть смущенно улыбнулся милиционер. — Четыре месяца без работы болтался, на хлебе и воде.

— Блин! А что ж ты тогда от денег отказался, чудила?! — удивился Белов. — К тебе же приезжал человек с деньгами — ты что?..

Никитин достал из банки еще одну маслину и небрежно отмахнулся.

— Ну, отказался и отказался… Чего теперь вспоминать?

— Нет, ну что ты, — возразил Белов. — Нашел бы нас, мы помогли бы, елки…

На столе зазвонил телефон, Саша без раздумий поднял трубку:

— Да… Никитина?.. Это ты, что ли? — прикрыв микрофон, спросил он. — Нет его, завтра звоните! — отрезал Белов и бросил трубку на аппарат.

— А я тогда сначала челноком заделался, — продолжил свой рассказ лейтенант. — В Польшу, в Турцию мотался, куртками кожаными торговал. Ничего вроде было, женился даже… почти. А потом меня ограбили, башку проломили, в больнице полгода провалялся. Выписался, а в стране совсем другие времена, да и страны уже нет. Попробовал бизнесом заняться и так, блин, влетел, что ойейей!.. Квартиру, машину — все за долги отдал. Хреновый из меня коммерсант вышел… Жена, конечно, ушла…

— Уж это само собой, — поддакнул Саша, поднимая стакан.

Они выпили по второй, закусили.

— Потом в Сербии воевал, — вспоминал Никитин.

— Да что ты! — неподдельно удивился Белов. — А за кого?

— За наших, — просто ответил лейтенант. — А после Сербии комитетчик один, сослуживец, помог в органах восстановиться. Сначала в Москве служил, потом сюда напросился, на старое место. А что, здесь спокойно…

«Эка его помотало…» — подумал Саша.

От рассказа лейтенанта ему стало не по себе, ведь к его искореженной судьбе приложил руку и он сам. Избегая смотреть на Никитина, он достал сигарету и похлопал по карманам в поисках зажигалки. Вдруг лейтенант выхватил пистолет и поднес его к самому носу Белова.

— Никогда не наводи оружие на человека! — Саша хладнокровно отвел в сторону его руку.

— Да это зажигалка! — засмеялся Никитин. Он нажал на курок, и из ствола выскочил крошечный язычок пламени. — У подростков отобрал — видишь, чем детишкито играют?.. В дверях появился Макс.

— Саш, извини. Подольские прозвонились… — он настороженно взглянул на милиционера, но Белов еле заметно кивнул — говори, мол. — Нашли они этого банкира долбаного. Я «мерин» отправлю, пусть ребята смотаются?..

— Давай… — кивнул Белый.

— На кабана похож, — повернувшись к выходу, Макс ткнул пальцем в одну из фотографий на «Доске почета».

— Так это он и есть, Макс! — усмехнулся ему вслед Саша.

— А что за банкирто? — поинтересовался лейтенант.

— Да не бери в голову… — поморщился Белов и взял стакан. — Давай — за тебя!..

Пару часов спустя веселье, как водится, набрало обороты. Откудато появилась гитара, и Саша, уже в милицейской шапкеушанке, развалившись в кресле, с энтузиазмом лупил по струнам.

    Вдоль дороги лес густой

    С Бабами Ягами,

    А в конце дороги той

    Плаха с топорами!

Пел он с надрывом.

— Эх, раз, да еще раз, да еще много, много раз!. — надсаживался напротив него изрядно захмелевший Никитин. — Сашка! А давай эту! — выкрикнул он. — Где мои семнадцать лет?! На Большом Каретном!..

Белов со смехом замотал головой и махнул