52

— не жилец на этом свете. И еще об одном ему неожиданно подумалось — вполне возможно, что когданибудь потом ему, подполковнику Введенскому будет не хватать бандитского авторитета — Саши Белого.

XLVII

От Новодевичьего монастыря Шмидт отвез Сашу на дачу к Киншакову. Там он пробыл недолго — меньше часа, а весь оставшийся день Белов провел в офисе Фонда, занимаясь делами — теперь уже совершенно сознательно и целенаправленно.

Вечером они со Шмидтом поехали в морг. Посредине просторной, светлой комнаты стояли четыре открытых гроба. За ними, у стены были прислонены крышки с позолоченными крестами. Переступив порог, Саша замер и перекрестился. Рядом, с кожаным дипломатом в руке, остановился Шмидт.

Подавив рвущийся из груди вздох, Саша медленно подошел к гробам.

Космос…

Свесив голову, Саша смотрел в его белое, словно мраморное, лицо. В его памяти, наслаиваясь одна на другую, роились бесчисленные картинки их прошлого. Отныне только это и оставалось — память… Не повернув головы, он протянул руку Шмидту. Тот открыл портфель и подал ему новенький ТТ. Саша отогнул край савана и вложил пистолет в мертвую руку друга.

Пчела…

И снова белое, неуловимо изменившееся лицо, снова воспоминания, снова тяжелый ком, застрявший в горле… И тягостное, непреходящее чувство вины, которую уже никогда не загладить… Шмидт подал второй пистолет, и Саша вложил его в руку Пчелы.

Фил…

Его не было с ними больше года. Казалось бы, смириться с потерей Фила должно было бы проще, но — нет… Ведь он толькотолько начал выкарабкиваться, он боролся за свою жизнь, рвался к ней изо всех своих сил… В глазах Белова заблестели слезы, он протянул руку Шмидту и третий пистолет лег в холодную, безжизненную ладонь Фила.

Тамара…

Безвинная жертва. Уж онато не сделала ничего плохого ни иуде Максу, ни шакалу Каверину. Она вообще, кажется, никогда и никому не вредила. Кроткая, приветливая, добрая Тамара… Ее прирезали только за то, что она была знакома с Беловым. Саша накрыл ее узкую ладошку своею рукой.

— Прости, Томочка… Прости… — он шмыгнул носом, но всетаки сумел сдержаться.

Он еще несколько минут неподвижно стоял и поочередно смотрел на друзей, словно стараясь как можно лучше запечатлеть в памяти их мертвые лица. Потом перекрестился и направился к дверям, где его поджидал безмолвный Шмидт.

— Проследи, чтоб стволы прикрыли… — прошептал ему Белов.

Шмидт кивнул. Саша легонько подтолкнул его к дверям и вышел следом, не обернувшись. Дверь за ними бесшумно закрылась.

Мертвые остались одни — в тишине, под мягким, идущим словно ниоткуда, светом.

XLVIII

Настал день похорон. День, который должен был перевернуть Сашину жизнь. Если, конечно, ему удалось бы ее сохранить.

Против ожидания, всю ночь накануне Белов спал как убитый. На душе у него было спокойно, так, словно все, что он задумал, уже было сделано и сделано успешно. Главное осталось позади — мучительное решение было принято, все было продумано до мелочей и самым тщательным образом подготовлено.

После завтрака (удивительно, но и аппетит у Белова оказался отменным!) Саша с неотлучным Шмидтом вышли из дома. Погода была замечательная — теплая, солнечная. Молодая, сочная зелень травы и деревьев радовала глаз, воздух был прозрачным и чистым, как вода в лесном роднике. Ни о чем плохом думать не хотелось. Саша и не думал.

Вдруг ворота распахнулись, и во двор неторопливо вполз старый коричневый «линкольн» — тот самый.

— Саш, а это что за драндулет? — удивился Шмидт.

— Это первая машина Космоса, — с улыбкой объяснил Белов. Он поднял голову и, прищурившись, повернулся к солнцу. — Денекто сегодня какой, а?..

— Да, весна… — согласился Шмидт.

Из машины вышли двое молодых мужчин — подтянутых, спортивных.

— Доброе утро! — водитель коротко взмахнул рукой и одобрительно похлопал по крыше древнего лимузина. — Саш, а вполне еще ничего машина!

— Ездить можно? — улыбнулся Белов.

— А то! Масло заливай — и вперед!

— Кто это? — спросил Шмидт.

— Мой новый водитель.

— Саш, я не стал стекла менять, изнутри окна завесил — нормально будет, — сказал второй, доставая из салона два массивных бронежилета, которые он положил на капот. — А броники нам надо всетаки надеть…

— Хорошо, — кивнул Саша.

Шмидт ровным счетом ничего не понимал — этих людей он видел впервые, а, между тем, они разговаривали с Беловым как старые и добрые знакомые.

— Не понял… — протянул Шмидт.

— Это мой новый начальник охраны, — как ни в чем ни бывало сообщил Саша. — Я поеду с ними, а ты поезжай на кладбище, я часам к десяти подтянусь.

— Саш, а что все это значит?.. — нахмурился бритоголовый охранник.

— Да все нормально, Шмидт, — похлопал его по плечу Белов. — У меня к тебе претензий нет. Езжай, оттуда позвонишь.

— Как знаешь… — Шмидт недоверчиво посмотрел на Сашу, потом на каждого из незнакомцев и, неодобрительно хмыкнув, направился к своему джипу.

— Здорово, ребята… Слава, привет! — Белов обменялся с приехавшими рукопожатиями. — Вы идите в дом, перекусите пока, через полчаса поедем.

Шмидт выехал со двора, гости прошли в дом. Оставшись один, Саша подошел к «линкольну», провел рукой по капоту и тихо, почти нежно произнес:

— Ну здравствуй, ласточка… «Такая только у меня и у Майкла Джексона», — с легкой усмешкой вспомнил он, покачав головой. Потом зашел сбоку, присел на корточки, разглядывая потускневший «файер». — Энди Уорхолл…

За спиной дробью застучали торопливые, мелкие шажочки сына. Ваня вихрем