42

Христова.

— Место рождения?

— Городгерой Москва.

— Проходим.

— Фамилия, имя, отчество?

— Джураев Фархад Гафурович.

— Год рождения?

— Шестьдесят девятый.

— Место рождения?

— Город Душанбе, Таджикистан.

— Проходим.

Один за другим подходили они к зарешеченному окошку, где бесстрастный представитель государственного механизма в погонах прапорщика с малиновыми петлицами снимал с них информацию. Если бы машины умели уставать, то эта сегодня устала бы наверняка. Изза беспорядков в Москве камеры были переполнены. А задержанных все везли и везли.

— Фамилия, имя, отчество?

— Белов Александр Николаевич, шестьдесят девятый, Москва.

— Проходим.

Последующее напоминало прием молодого пополнения в армии. Только вместо бани и душа был полный, унизительный шмон с раздеванием догола. Одежду потом снова выдали. Но не новую, казенную, а пока свою, собственную. Правда, без ремней, шнурков и галстуков…

* * * * *

— Ну, как тут наша молодая мама? — Катя ворвалась в Олину палату, как вихрь, неся за собой запахи цветов и фруктов. — Привет, Светик, — кивнула она медсестре, выгружая ей в руки пакеты с яблоками, грушами, киви, апельсинами. — Ах ты моя красавица! — Катя обняла присевшую на кровати Олю, затормошила, чмокнула в щеку.

— Что, Саша приехал? — смеясь, спросила Оля. И насторожилась — ведь если приехал, почему он не здесь? А?

— Знаешь, — Катя суетливо стала помогать медсестре выгружать снедь из пакетов. — Он вот передал тебе целый мешок вкуснятины. — Она протянула Оле один из пакетов, старательно отворачивая лицо. — А сам выбраться не смог, потому что дороги перекрыли…

— Даже записки не передал? — Оля разочарованно перебирала аппетитные осенние яблоки.

— Записка?.. — на секунду остолбенела Катерина, но моментально нашлась. — Ах, да… Слушай… Куда ж я ее..? Помоему, я ее кудато выложила. В какойто карман.

Она излишне старательно рылась в карманах, стараясь не встречаться с испытующим Олиным взглядом. В халате записки не оказалось, в карманах пиджака почемуто тоже.

— Ну Каать! — укоризненно протянула Оля.

— Постойка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона! — Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам. — Свет, а Свет, посмотри в коридоре! Может, там?

Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла немеряно. Не иначе как с перепугу.

Она и вправду боялась — Сашканегодяй мало того что не звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляютто в самом центре! Что за страна!

Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Оля, и сестра верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Ольки молоко может пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашкадурень, еще и не знает, что у него — сын! Господи, пронеси!

— Ну, как же так, Кать? — Оля чуть не плакала изза мифической записки. — Слушай, дайка я позвоню! — Она потянулась к мобильнику, предательски высунувшемуся из Катиного халата.

— Что звонитьто? — Катя отпрыгнула от Оли, как укушенная. — Да у меня и аккумулятор сел. — Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить телефон. — Свет, у тебя нет зарядного устройства?

Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно запричитала:

— Большой, большой какой! Посмотрите, кто к нам пришел! Какой красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия!

— Ты разбудишь его. — Слава богу, Оля полностью переключилась на ребенка.

— Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, — уже без сюсюканий, тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины слезы! Только появись! Появись, пожалуйста!

— Мне кажется, у меня молока нет. — Оля подтянула Ваньку к груди.

— Все у тебя есть. Корми!

Ванька, мгновение помедлив, принялся завтракать. Впервые в жизни.

XXIX

Местным вертухаям надо было отдать должное. Обшмонали не только все карманы, но и каждый шов на одежде. Но, в общем, вежливо, если здесь вообще в ходу такие понятия.

— Одеваемся, на выход!

Хорош выход. Лучше бы с вещами — на волю. Как в кино. Но о кино напоминали только знакомые по фильмам о революционерах «интерьеры» знаменитого Бутырского замка. Мерзкой масляной краской измазанные стены. Лязгающие под ногами металлические лестницы. Ряды дверей камер с глазками и «кормушками». Стойкий кислый запах.

— Лицом к стене! Проходим по одному. Руки за спину!

Камера была, видимо, не самой большой — человек на пятьдесят. В напряженных лицах встречавших их арестантов сквозило между тем и любопытство. Кто такие? С чем пожаловали?

На всякий случай, войдя, они как бы выстроились клином — с Сашей Белым во главе.

— Здравствуйте, — поприветствовал будущих сокамерников Фил.

— Здорово… здравствуйте… — ответила камера нестройным гулом голосов.

Сделав несколько шагов, они остановились.

— Смотрящий кто? — Белый сразу выделил из всех коротко стриженного парня умеренноблатного вида, судя по всему — старшего по камере.

— Тут смотрящих нет, — ответил тот вполне дружелюбно. И добавил философически: — Мы все здесь гости.

— Мы пройдем? — «по правилам» продолжил разговор Белый.

— Без проблем, — кивнул стриженый.

— Аккуратней, не