45

После первой не закусываете?

— Не борзей, — оборвал его Введенский. — Ну, что там?

— Нашли его. — Коноваленко моментально вытянулся в струнку. — В Бутырке.

— Да что ты! — восхитился Введенский. — Живздоров?

— Да ничего вроде. Омоновцы только помяли немного.

— Ну, ничего, до свадьбы заживет. — Введенский был доволен. «Объект» и в самом деле всего лишь попал под «гребенку». — Ладно — молодец, Коноваленко. Иди домой, отсыпайся.

— Есть, — козырнул Коноваленко.

Самому Введенскому отдыхать пока не светило. Надо было еще вызволять своих. Пока они еще свои.

Перед тем, как засесть за телефон, Игорь Леонидович заботливо прикрепил к российскому трехцветному флажку, что стоял у него на столе, черную полоску бумаги. «Траур по недолгой российской демократии, — усмехнулся он про себя. — Аминь».

* * * * *

Гостеприимные двери Бутырской тюрьмы были распахнуты настежь. Сегодня, в отличие от вчерашнего, выпускали. Уже без формальностей. И без эксцессов. Даже мобильники отдали. И чего, спрашивается, огород городили?

— Ну, Саня, это тебе не гауптвахта, понимаешь, — веселый Фархад размахивал голубыми, под цвет октябрьского неба, четками. Саша улыбался отстраненно — ему надо было дозвониться прямо сейчас, немедленно, еще вчера. Но у Кати было занято. Блин, да с кем же она треплетсято?

— Братва, я не понял, в чем дело? Метут без предъявы. Что за дела? Гонят ни свет, ни заря. Ну извинитьсято хотя бы можно? — несколько запоздало качал права Фил. Но ему никто не отвечал. Космос подставил лицо солнцу, а ногами выстукивал чечетку. Пчела по мобиле успокаивал родителей — у отца сердце не фонтан, поди, не спал всю ночь, телек смотрел, переживал за страну и за сына.

— Ну так, подумали, а чего мы будем хороших пацанов зря держать? Пусть едут… — наконец отозвался Саша и тут же закричал на всю улицу: — Але, Кать?

* * * * *

— Ты куда пропал — мы с ног сбились!.. — разъяренная Катерина вопила в трубку так, что слышала, наверное, вся Бутырка. — Что значит «не ори»? Немедленно звони матери, она там с ума сходит!..

— Кать, а… — Он не успел спросить, как голос тетки стал сладкимсладким:

— Да, родился, мальчик, конечно. Такой хорошенький, на три двести… Нормально, все у твоей Оли нормально, молока хоть залейся… Ну, в общем, я тебя поздравляю, папаша… — повесив трубку, Катя налила себе из мензурки пятьдесят граммов спирта и выпила. Слава богу, нашелся блудный племянник. И, сильно выдохнув — спирт всетаки, не крюшон, — она радостно помчалась к Оле:

— Олечка, кормить пора!

* * * * *

С полминуты Саша молча смотрел перед собой. Взгляд его был совершенно отсутствующим.

И, наконец, до него окончательно дошло, что же произошло! Какое чудо свершилось в мире. Чудо, такое нужное и важное именно сейчас.

— Мужики, у меня сын родился! — все еще не до конца веря собственным словам, проговорил он. И только когда друзья заорали так, что задрожали окна соседнего дома и едва не сработали сигнализации припаркованных автомобилей, Саша понял — все правда истинная, как и то, что они теперь свободны и над ними чудесное голубое небо без единого облачка.

Руки друзей и братвы, приехавшей встречать их, подхватили Сашу и начали качать, высоко подбрасывая в небо. На эту сцену без улыбки не могли смотреть даже те люди, что стояли у бутырских стен в ожидании того времени, когда начнут принимать передачи. А у Саши из карманов вываливались ключи и мелочь, подпрыгивая и крутясь на асфальте. Ктото из пацанов собрал все это и заботливо положил Саше в карман, когда его, наконец, опустили на грешную землю.

Фара обнял Сашу и крепко, ладонью постучал по его спине:

— Найнайнананай… Саня, дела потом, — махнул он рукой. — Вези меня смотреть сына! Для мужчины сын — первое дело, клянусь Аллахом!

Космос, как всегда, слова в простоте сказать не мог:

— В семье самурая дочь — кошмар, а сын — праздник, — очень многозначительно шевеля губами, вымолвил он. И глаза его округлились.

— Одно смущает, в понедельник родился… — посетовал Саша, на чьем лице продолжала блуждать счастливая улыбка.

— А кто тебе сказал, что понедельник плохая примета? В понедельник — это очень хорошо; понедельник — так наш город называется, Душанбе! — уверенно успокоил его Фара.

— Володя, — наклонился Саша к водителю, — едем в роддом. Но не забыл и о делах: — Космос, пошли людей в офис, скажи, чтоб прибрали все, — и опять вернулся к главной, самой важной теме: — Фарик, я не верю! Йохохо!

* * * * *

Под дикарский вопль счастливого отца на бутырском крыльце появилась мрачная троица в лице Бека, Левы и Каверина. Каверин как вкопанный остановился на верхних ступеньках и наблюдал за всей этой веселой вакханалией — его враг опять был на коне.

— Ну, что встал? Поехали, — прервал его размышления Бек, которого сейчас волновало только одно — как бы скорее пожрать Ну никак не мог он не есть больше трех часов подряд, даже ночью.

— Ты знаешь, Бек, — многозначительно ответил ему Каверин, усаживаясь в машину, — мы сегодня здесь не зря ночевали. Я чурбанато этого вспомнил…

* * * * *

Саша торопил водителя, приказав ехать через центр. Фил советовал рвануть на МКАД, но Саше казалось, что это то же самое, что ехать, например, в Петербург через Калининград. Поэтому поехали прямо по Лесной — к Белорусскому.

И все вроде бы шло ничего. Только уже посредине Большой Грузинской, перед огромным сталинским домом с высоченной аркой, наперерез им выскочил спецназовец в пятнистой