36

Космос неодобрительно покосился на друга и легонько ткнул его в плечо:

— Сань, ну что ты из себя целку строишь? Расслабься, ну…

— А я что делаю? — Саша показал ему пустую стопку и снова потянулся к бутылке…

А в доме напротив Оля укладывалась спать, время от времени раздраженно поглядывая в сторону дачи Царевых. Готовилась ко сну и её бабушка. Она подошла к окну и увидела, как на веранде дома, откуда гремела музыка, Пчела развивал свой успех у рослой пловчихи. Обхватив одною рукой девушку за шею, он впился в её губы. Вторая рука парня, задрав подол короткого платьица, целеустремленно двигалась кудато вглубь.

— Безобразие!.. — опустив глаза, гневно фыркнула бабушка…

От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее на даче веселье захватило и его. Кудато разом улетучились все проблемы, он уже с интересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжал налегать на выпивку.

Вдруг музыка смолкла — магнитофон зажевал пленку. Пчела принялся ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару и протянул её Саше.

— Сань, а давай какуюнибудь нашу, а?! Вот эту: «Голуби летят над нашей…» Сейчас все будет, девчонки — танцульки, фигульки и все дела!..

Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся с надрывом наяривать:

    А в синеве алели снегири,

    И на решетках иней серебрился,

    Ну а сегодня не увидеть мне зари,

    Сегодня я в последний раз побрился!..

Пчела бросил магнитофон и поманил одну из пловчих — пухлогубую фигуристую блондинку — в коридор. Через минуту они вернулись в комнату с зажженными бенгальскими огнями и под одобрительные крики остальных оба полезли на стол— Девчонка, девчоночка, синие очи!.. — завопил Пчела.

— Я люблю тебя, девочка, очень!.. — грянула вся компания.

— Ты прости разговоры мне эти, я за ночь с тобой отдам все на свете!. — орал со всеми и Белов.

Пчела стянул через голову футболку, зрители внизу грянули «Девчонку» с удвоенной мощью. Глядя на него, танцующая на столе девчушка тоже стащила с себя маечку, выставив на всеобщее обозрение плоский живот и маленькие острые грудки. Рев компании стал ещё сильнее — орали так, что уши закладывало. Громче всех, не спуская глаз с энергично вращающей бедрами полуобнаженной пловчихи, голосил Белов…

Оля, не в силах заснуть под эти дикие вопли, ворочалась в постели. В нестройном хоре, доносившемся из соседнего дома, отчетливо слышался пьяный голос её сегодняшнего провожатого. Отчегото именно это обстоятельство раздражало её сильнее всего. Она поднялась с постели и подошла к окну.

В освещенном окне дома напротив она увидала, как на разоренном столе увлеченно отплясывала голая по пояс девица. А позади нее, вытаращив безумные глаза и разинув в пьяном крике рот, яростно лупил по струнам гитары будущий вулканолог и предполагаемый убийца Александрпобедитель.

Возмущенно тряхнув головой, Оля спустилась в кухню — напиться. Там горел свет. Тоже бодрствующая бабушка кудато звонила:

— Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила…

— Ба, ты куда звонишь? — хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля.

— Олюшка, иди, ложись спать… — повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку: — Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится…

XXXIV

Юрий Ростиславович Холмогоров выключил настольную лампу и встал изза стола. Он удовлетворенно взглянул на солидную стопочку исписанных листов — работалось сегодня на редкость продуктивно — и сладко потянулся. Утомленно потирая виски, он прошел в гостиную, где на кушетке с журналами мод расположилась его молодая жена.

— Космос не звонил?

— Я бы позвала, — медленно перелистывая страницы, ответила она.

— Где его опять носит?.. — вздохнул Юрий Ростиславович, присаживаясь к жене.

Надя едва заметно усмехнулась уголком чувственных губ.

— Через неделю Царевы возвращаются, — членкор опустил ладонь на её красивую оголенную ногу и с удовольствием погладил её. — Надо бы на дачу съездить, проверить — что там и как… Ты не хочешь прокатиться со мной в субботу?

— Неа… — качнула головой Надя. — Лень…

Юрий Ростиславович опустил голову, сдерживая мгновенно вспыхнувший гнев. К сожалению, в последнее время это удавалось делать ему все реже и реже. Фантастическая, прямотаки патологическая лень, апатичность и аморфность его молодой жены все чаще выводила его из себя. Надю не интересовало ничего, кроме модных тряпок, новинок косметики и прочей дребедени. Вытащить её куданибудь из дома было так же трудно, как, скажем, заставить Космоса вымыть за собой посуду. Наде не было и тридцати, но порой Юрию Ростиславовичу казалось, что это ей, а не ему вотвот стукнет полтинник.

Вздохнув, он встал с кушетки и вернулся в кабинет. Отперев ящик стола, он принялся шарить в нем в поисках ключей от дачи. Ключей не было.

— Надя, ты ключи от Царевской дачи не брала? — крикнул он жене.

— Нет, — донеслось из спальни.

Юрий Ростиславович прошел туда. Надя у зеркала готовилась ко сну, накладывая на лицо ночной крем.

— Ты уверена?

— В чем? — равнодушно спросила жена.

— Я тебе в сотый раз повторяю — ты ключи от Царевской дачи видела? — он сдерживался из последних сил.

— Ну, что ты на меня так смотришь?.. — пожала плечами она. — Ты же прекрасно знаешь, кто их мог взять.

— Они у меня в столе были, под замком.

— «Под замком»!.. — язвительно засмеялась Надя. — Твой сынок не сегоднязавтра Центробанк ограбит, а ты — «под замком»…

Наградив жену тяжелым взглядом,