14

и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится — спасибо за науку!

Итак, отныне у него нет девушки. Зато у него есть друзья, настоящие друзья, и сейчас они его ждут.

Белов глубоко вздохнул и встал — надо идти. Вдруг он почувствовал озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.

Над парком вовсю гулял холодный ветер, он рвал с веток желтеющую листву, скручивал из неё вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.

«Осень, — подумал Белов. — Вот уже и осень…»

XII

Вечером, после работы, в райотделе милиции на скорую руку накрыли стол. Повод был более чем уважительный — обмывали звездочку Володи Каверина.

Виновник торжества, смущенно посмеиваясь, поднял граненый стакан с водкой, на дне которого посверкивали три позолоченные звездочки.

— Представляюсь по случаю получения очередного звания — старшего лейтенанта милиции, — доложил он по заведенной издавна традиции и поднес почти полный стакан к губам.

— Давайдавай! — загалдели, подбадривая его, коллеги. — Нука, за маленького полковника!.. За то, чтоб — не последняя! Чтобы генералом стал!..

Каверин медленно выпил водку до дна и вытряхнул себе в рот все три звездочки. За столом одобрительно загудели — ритуал был соблюден в точности — и дружно зазвенели стаканами.

В этот момент в дверном проеме показалась голова в кожаной кепочке. Каверин тут же заметил Шведа и, выплевывая звездочки на ладонь, кивнул — сейчас, мол, подожди. Он ухватил со стола бутерброд потолще, откусил от него сразу чуть ли не половину и вышел в коридор.

— Поздравляю, — улыбнулся Швед.

— Мммм… — промычал набитым ртом Володя.

— Можешь поговорить?

Продолжая двигать челюстями, Каверин кивнул и показал в сторону лестничной клетки.

— Ну что, принес? — спросил Володя, дожевав, наконец, свой бутерброд.

Швед протянул ему видеокассету.

— Вот, записал… «Рэмбо — первая кровь». Милиционер открыл коробку — там, вместе с кассетой, лежали несколько стодолларовых купюр.

— Ты что, охренел?! — прошипел Каверин, воровато оглядываясь и пряча деньги в карман.

— Твоя доля, — пояснил Швед. — Мне тут отъехать надо…

— Что случилось?

— Да все нормально…

Они вышли на лестничный марш, и Швед, чуть помявшись, сказал:

— Я что сказать хотел… Мухуто давно пора было притормозить, он уже всех напрягать начал. А теперь поспокойнее будет — поймет, что не все коту Восьмое марта! А пацан этот, я считаю, молодчик. Конфликтто он уладил…

— Я даже слушать ничего не хочу! — рявкнул вдруг Каверин. Его уже заблестевшие было от водки глаза сжались в холодные и злые щелки. — Муха — мой родственник, ясно?! И вообще мне этот… как его — Белов, да? Так вот, он мне не понравился! — он произнес это слово по слогам, внушительно и веско.

Швед молча пожал плечами — дескать, смотри, дело твое… А Каверин подвел под дискуссией черту, обратившись скорее даже не к Шведу, а к самому себе:

— Я терпеть не стану. Я найду способ и этого Белова закрою. Слово даю — закрою!

Часть 2 БОИ БЕЗ ПРАВИЛ

XIV

— Ну что, ма? — спросил Саша, усаживаясь завтракать.

Этот вопрос он задавал матери по нескольку раз в день всю последнюю неделю — с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастифа.

На щенка вообщето Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново.

Конечно, можно было поступить проще — взять деньги у Коса или Пчелы. Но делать этого ему отчегото не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот — не хотелось…

Каждый день он звонил продавцу и просил ещё денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:

— Ну что, мам?..

Сегодня был решающий день — больше собачник ждать не хотел, — и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорился и с продавцом, и с Космосом — чтобы привез его со щенком домой.

Время поджимало, надо было ещё успеть к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.

— Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все… — ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.

— Так я думаю, мам! Вот веришь — каждое утро встаю и начинаю думать!

— Вот и думай! — Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. — И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.

— Ну мам, я же говорил — это древнейшая порода, с такими ещё кельты на колесницах сражались!

— Какие ещё кельты? Она хоть пушистая? — с надеждой спросила Татьяна Николаевна.

Саша помотал головой и, дожевывая обжигающегорячую сосиску, невнятно ответил:

— Гладкошерстная…

— Это что, как такса что ли?.. — разочарованно протянула мама.

Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у неё ни малейшей симпатии.

— Примерно! — засмеялся он и поднял руку над полом. — Только она в холке сантиметров семьдесят — вот такая примерно — и весит как… ну почти как я!

Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.

— Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать…

Сын взял её за руки и заглянул в глаза:

— Ну мам… Мамуся… Мамырлих…