любого встречного незнакомца? Боже, да разве о такой жизни она мечтала?! Да и можно ли назвать это жизнью?!
А ведь она давно ждала чего то подобного. Подсознательно понимая, что за все рано или поздно приходится платить, она не раз заводила с мужем разговоры о том, что ему давно пора переходить к другой, более спокойной жизни. И он обещал ей это! Обещал тихую и мирную жизнь легального бизнесмена, и, похоже, сам верил в то, что вскоре так оно и будет!
«Нет, не будет этого никогда!» — вдруг поняла Ольга.
Никогда жизнь Белова не будет тихой и мирной, потому что вся его жизнь — это сплошная ходьба по перилам моста! Без этого он просто не может. С мальчишеским упрямством он снова и снова лезет на них, не понимая, что тем самым тащит за собой всех тех, кто его любит!
Черт дернул ее влюбиться в этого бандюка! И какой же наивной дурой она была, когда свято верила в то, что под ее благотворным влиянием он изменится, что порвет с друзьями, что вырвется из бандитского круга!
Оля уже понимала, что настала пора что то резко менять, но решиться на крайние меры она пока не могла. В тягостных раздумьях она продолжала ходить по комнате.
Сквозь пустой дверной проем она заглянула в соседнее помещение, служившее, видимо, кухней. Макс сосредоточенно ковырял отверткой старенькую электроплитку. При этом Олин телохранитель имел настолько обыденно домашний вид, что, глядя на него, невозможно было даже представить, что всего несколько часов назад он убил двоих человек. Двое других охранников, вызванные Максом на дачу, сидели за столом и чистили картошку.
— Вот попали — мама, не горюй! — с досадой покачал бритой головой один из них. — Из еды в доме одна картошка!
— А ведь мимо магазина ехали… — озабоченно поддакнул ему второй.
— Да, кстати, Олег, — Макс повернулся к тому, что был постарше, — завтра с утра я останусь с Олей, а ты сгоняешь на рынок и купишь там все по полной программе…
В другой ситуации и в другом настроении Оля наверняка оценила бы несомненный комизм этой идиллической картины — бритоголовые мордовороты с пудовыми кулаками в роли кротких и прилежных домохозяек. Но сегодня ей было совсем не до смеха. Наоборот, вид этих старательных туповатых физиономий был ей отвратителен. Так и не зайдя на кухню, она вернулась к сыну.
У Макса зазвонил мобильник. Ольга слышала, как он негромко ответил:
— Да… На месте. Даю… — Макс появился на пороге и протянул ей телефон. — Оля, извини, это Саша…
— Слушаю, — стараясь говорить ровно, без эмоций, произнесла она.
— Оль, ты уж потерпи, моя хорошая, — раздался в трубке озабоченный голос Саши. — Мне придется здесь поторчать, пока я определюсь, что к чему…
— Хорошо, — бесцветным голосом ответила Оля.
— Отключи свою трубу — не забудь. И сама с нее не звони, — проинструктировал ее муж. — Если что срочное — скажи Максу, он знает, как со мной связаться.
— Хорошо, — повторила она.
Белова насторожил подчеркнуто безучастный голос жены. Он понимал, что виноват перед нею, и ожидал от нее справедливых упреков, взрыва негодования, может быть, даже слез… Такой странный тон оказался для него абсолютной неожиданностью.
— Я люблю тебя, маленькая моя, — произнес он как можно нежнее.
— Я знаю, — сказала она так, словно он сообщил ей, что сегодня — четверг.
Помолчав, Саша вздохнул и виновато спросил:
— Оль, ты в порядке?
— В полном порядке.
— А Ванька?
— В полнейшем, — все так же ровно ответила она и тут же нажала кнопку отбоя. Продолжать разговор с мужем дальше она не могла: боялась сорваться — накричать или разрыдаться.
Оля вернула телефон Максу, села на диван к сыну и вдруг, уронив голову на сцепленные руки, чуть слышно простонала:
— Господи, ведь это никогда, никогда, никогда не кончится!
* * * * *
В совершенной растерянности Белов опустил руку с трубкой на диван. Напротив него сидел голый по пояс Фил и пытался здоровой правой рукой (перебинтованная левая висела на перевязи) выковырять с помощью отвертки расплющенные пули из пластины раскуроченного бронежилета. Короткие гудки из трубки в руке Белова привлекли его внимание.
— Что, психует? — кивнул на трубку он.
— Так… — неопределенно ответил Саша.
— Понятно… Баба есть баба, что с нее взять? — улыбнулся Фил. — Сань, а с чего, вообще, такой кипиш: всем на дно, мобилу отключить, никому не звонить?
Саша, не глядя, протянул руку назад и положил трубку на стоящий на табуретке аппарат.
— Есть маза, что ноги у этого дела с Лубянки растут, — неохотно объяснил он.
— С Лубянки?! — поднял голову Фил. — Я ж тебе говорил про «Белую стрелу», а ты смеялся!
— Фил, «Белая стрела» — это фильм про индейцев киностудии ДЕФА… — с легкой досадой поморщился Саша. — С Гойко Митичем в главной роли…
Фил безнадежно махнул здоровой рукой.
— Да тебе разве что докажешь!
— Федералы сами пачкаться не будут, они через третьи руки работают, — задумчиво продолжал Белый. — Может быть, это даже… Космос…
— Ты что, предъявляешь? — мгновенно насторожился Фил.
Он отложил в сторону пластину бронежилета, встал и подошел к Саше.
— Да нет, — опустив глаза, пожал плечами Белый. — Я только предположил…
— Брат, погоди, Космос не при делах… — недоуменно покачал головой Фил.
— Может быть… — Белов отвернулся и после короткой паузы добавил: — Я сейчас никому не верю…
VII
На столе рядом с фотографией Сашиного отца стояла накрытая пирожком с морковкой стопка водки. Укрывшись пледом, Татьяна Николаевна лежала на диване
...
...
...
...
...
...
...
...
...
...
